Забойки из навоза или как Кутум в Астрахани углубляли

Забойку, отгородившую Кутум в Астрахани от Волги, прорвало. Сваи, говорят, вылетали, словно пробки. Народный избранник, контролирующий эти работы, отделался штрафными санкциями. Но его карман не пострадал. Штраф был выплачен за счет казны. Ситуация, в общем-то, вполне стандартная для дней сегодняшних. Только произошла она в нашем городе 120 лет назад.

Продолжаем рубрику «Пресса из прошлого». Это истории из жизни Астрахани, подсмотренные в старых газетах. Сегодня о том, как Кутум углубляли. Точнее, пытались. Снова и снова. Но что-то все время шло не так. Сизифов труд по-астрахански, в общем.

22 декабря 1902 года (здесь и далее даты по старому стилю) пристав третьего участка Астрахани вместе с санитарным врачом составили на Евгения Никитина протокол. Последний — член городской управы и гласный гордумы одновременно. Это как сотрудник администрации города с депутатским мандатом по сегодняшнему. Тогда такой симбиоз был возможен. Кроме того, Евгений Федорович возглавлял еще и комиссию по углублению городских водовместилищ.

Претензии к народному избраннику были следующие: по его распоряжению на берегу Кутума, где эта река «прощается» с Волгой, рабочие выгрузили огромную кучу конского навоза, смешанного с соломой. Рядом со зданием общества водопровода и места водозабора. Возов эдак 50. Гора из лошадкиных «даров» пролежала здесь недели три. А затем ее использовали для укрепления забойки.

Глубина Кутуму только снится

Этот рукав Волги в 19-м веке соединялся с Болдой через ерики Казачий, Луковка и Чесноковка. Из этой троицы до наших дней дожил лишь первый. Да и то «жизнью» это можно назвать условно. Но сейчас – не о Казачьем. А о Кутуме. Сейчас астраханцам, наверное, трудно поверить, что когда-то эта река была полноводной и судоходной. Левый берег был застроен пристанями, верфями, гостиницами. По Кутуму к рынку Большие Исады водным транспортом подвозили товары. А в непогоду в этом водоеме суда спасались от моряны.

Но время от времени река мелела. В 1874 году местные власти затеялись с углублением. Только процесс оказался долгоиграющим. И не регулярным. Добиться нужной глубины не удалось. Но реку сузили ради расширения набережных. Работы, в том числе, велись и на средства частных лиц. К примеру, Степана Лионозова — одного из богатейших купцов Астрахани. В 1894 году он завещал городу 300 тысяч рублей на создание благотворительного фонда (большая по тем временам сумма). Эти деньги, по его воле, можно было тратить на благотворительность и углубление Кутума, Варвациевского канала и Адмиралтейского затона, который сейчас Приволжский. После смерти Степана Лионозова дело продолжил его сын Георгий. Он выписал из Голландии дноуглубительный земснаряд, получивший имя «Память Лионозова». Землесос, как его тогда называли. Но в 1900 году Георгий тоже скончался. Судно попало в ведение городских властей, запустив череду скандалов. То инженер сбежит, то запчасти пропадут, то поломки обнаружатся.

«Доверялись разным лицам деньги, часть их выбрасывалась в канавную грязь. После исчезновения г. Симонова с нашего небосклона денег опять нет, а землесос опять нужно чинить […] теперь будем ежегодно осенью читать прения в думе по поводу ремонта землесоса и удовлетворяться мыслью, что у нас есть землесос», — писал в сентябре 1902 года журналист «Астраханского листка» под псевдонимом Мерси.

Более подробно о скандальной истории с землесосом мы рассказывали в предыдущей статье рубрики. Теперь остановимся на Кутуме. А река эта к 1902 году опять обмелела. И весьма основательно. Вот что писали наши коллеги из прошлого:

«Обмеление Кутума между Сапожниковским и Воздвиженским мостами в этом году особенно большое: коса, наметанная против Чесноковского ерика и ниже его, так расширилась, что от реки остается только узенький ручеек, через который не трудно перепрыгнуть […] Кутум местами может окончательно пересохнуть и о реке будет напоминать лишь ее русло, как случилось уже с Криушей, Луковской и другими», («АЛ», № 166 от 1.08.1903).

Лошадь в воду

Но маловодье – еще не все беды. Чего только не сбрасывали в реку астраханцы. С мостов, к примеру, где велась бойкая торговля, в водоем летели отбросы и гнилая рыба. Особенно в районе Больших Исад. Знакомо, правда? Ничего особенного в этом плане за прошедшие 120 лет не изменилось. Впрочем, возвращаемся в прошлое. И добавим, что в летний период многие рыбаки со своими семьями жили на реке прямо в своих рыбницах. Так что мусор, понятно, скапливался. Ну не везти же его на берег. Концы, как говорится, в воду.

«Наши обыватели бросают по вечерам в Канаву, Затон и Кутум дохлых собак, кошек, кур и прочее. Но до того, о чем будет сказано ниже, еще не доходило. Извозчик Никифор Буцков намеревался свалить в Кутум павшую лошадь, но был пойман на месте преступления […] мировой судья 4 участка приговорил его к аресту на 1 месяц», — писал «АЛ» в ноябре 1902 года.

Санитарные врачи города били тревогу. Не ровен час, инфекция рванет. Да и судоходство здесь встало на паузу.

«А ведь Кутум – река и очень приличная, во многих местах глубокая. И такую-то благодать загубить в торговом городе, в некотором роде у живого организма артерию перерезать», — сокрушался уже знакомый нам Мерси.

Старые технологии от нового инженера

В 1902 году астраханские власти снова вернулись к мысли углубить Кутум. За счет лионозовских денег. А его, кстати, к тому моменту осталось 153,6 тысяч рублей. Точнее, наличными лишь 63,6 тысяч. А остальные числились долгом за городом. Правда, среди гласных нашлось немало противников этой идеи. Мол, бесполезная.

«Лионозов предлагал углубить водовместилища с целью извлечения доходов и употребления их на дела благотворительности […] Картина, рисовавшаяся в воображении покойного и намеченная им к осуществлению, грандиозна. Но опыт показывает, что она отчасти призрачная […] Раз достижение указанных целей очевидно невозможно, вследствие ошибки в объекте, то и гнаться за ним нечего», («АЛ», № 242 от 10.11.1902)

Но большинство народных избранников решили – углублению быть! Заведовать процессом пригласили инженера Эмирова. Он задумал углублять реку вручную, по осушенным участкам между двумя забойками. Каждая из них — двойная деревянная, на сваях. А пространство между стенками должно было засыпаться мешками с землей и камнями. Но в этот раз к субстанции добавили и навоз, заботливо припасенный Никитиным.

Стихия против

Первая из перемычек отделила Кутум от Волги. А вторую возвели в десяти саженях ниже Пешеходного моста (сейчас мост Влюбленных). В первых числах декабря сооружение было готово. Воду выкачивали землесосом. Пригодился все же голландский «малыш». Менее двух недель ему на это понадобилось. Но в ночь на 14 декабря (28 декабря по новому стилю) перемычку у Волги прорвало, затопив обезвоженное ранее пространство. С утра стартовали восстановительные работы.

«Со стороны реки Волга просос заложен кулями, затем опущены паруса и снова положены кули. С внутренней стороны забит новый, добавочный шпунтовый ряд. Причина прососа до сего времени не выяснена и остается непонятной в виду того, что обе стороны забойки нимало не пострадали и уцелели под напором воды», («АЛ», № 33 от 11.02.1903).

Воду, естественно, пришлось откачивать заново.

В поисках подводного клада

Первыми осушенное русло оккупировали толпы горожан. Посмотрим на это действо глазами наших коллег из прошлого.

«На протяжении от пешеходного моста до стрелки Кутума, копошится множество мужиков и мальчишек […] человек 200 или более ковыряют грязь и мокрый, загаженный до невозможности отбросами ил лопатами, вилами, палками, железными прутьями […] эта многочисленная масса людей, по-видимому, не сумасшедших, а типичных городских жителей, отыскивают деньги!», — писал корреспондент, подписывающий свои публикации как Струна («АЛ», № 37 от 18.02.1903).

Некоторым «кладоискателям», надо сказать, везло. Правда, это не всегда заканчивалось мирно.

«Одному посчастливилось найти 3 золотые монеты. В момент находки им денег послышался крик «чур вместе». Закричавший этот вмешался в пай находки. Завязался шум, брань. Полиция забрала счастливцев в участок. Там они тоже шумели и им пришлось переночевать в кутузке», («АЛ», № 41 от 22.02.1903).

Моряна разбушевалась

Непосредственно к углублению приступили лишь 18 февраля 1903 года (4 марта по новому стилю). Эмиров предложил использовать труд арестантов. Дешевая рабсила, все же. Но гласные воспротивились, нельзя, мол, отнимать хлеб у чернорабочих.

«В Астрахани к содействию арестантов прибегают еще довольно редко, что служит ко благу чернорабочих […] арестантов можно было бы употребить в дело только в случаях, когда бывает недостаток рабочих рук. Предпочтение должны иметь чернорабочие, для которых без работы невозможна жизнь», («АЛ», № 240 от 8.11.1902).

Последних и пришлось нанимать. И работа, что называется, закипела. Предоставим об этом рассказать журналисту того периода.

«Работают пеших рабочих около 165 человек при 110-115 тачках. Конных подвод вчера было уже значительно меньше. По приблизительному подсчету тачечниками взято грунта уже около 100 кубов», («АЛ», № 38 от 19.02.1903).

Но вся эта идиллия длилась всего два дня. К ночи 19 февраля задула моряна. Перемычка у Волги не устояла напору. Вскоре выяснились и причины ЧП. Технологии при возведении, оказывается, не соблюдались.

«Подводный грунт не был обследован, почему, допустимо, что сваи вбивались не в твердую почву, не в материк, а в сгущенный от заморозков слой ила, не представляющий собой достаточной устойчивости. Догадка подтверждается тем обстоятельством, что сваи, по выражению очевидцев, выскакивали из своих мест как пробки», («АЛ», № 43 от 25.02.1903).

В этот раз забойку решили уже не восстанавливать. Наоборот, разобрать и продолжить углубление землесосом. То есть, вернуться к прежнему варианту.

«Перемычку у Волги разбирают и землею с ней возвышают береговой вал на Стрелке. У Пешеходного моста пластины и сваи штунтовой забойки извлекают с помощью домкрата», («АЛ», № 45 от 27.02.1903).

«Память Лионозова» приступил к трудам в первых числах марта. Работал велась почти беспрерывно. К концу месяца исток Кутума был углублен на протяжении 50 сажень. Так что рыбницы и баркасы уже могли пройти при полной осадке. Правда, без пауз не обходилось. Слишком много мусора в водоеме накопилось.

«Работы замедляются необходимостью частой чистки приемной трубы, засоряемой всяческим хламом со дна реки. Третьего дня долго пришлось возиться с выемкой какого-то судна, затонувшего несколько лет назад и совершенно затянутого песком», — сообщали газеты («АЛ», № 76 от 10.04.1903).

Вторая попытка пристава

И пока многострадальное судно корпело в Кутуме, Никитину пришлось стать участником двух судебных процессов. Все-таки аукнулась ему та самая гора навоза. В мировом суде пристав просил наказать председателя дноуглубительной комиссии по 56-й статье устава о наказаниях, запрещающей складывать и выбрасывать отходы жизнедеятельности животных. Никитин объяснил, что лишь выполнял требование инженера. И судья Евгения Федоровича оправдал.

Но пристав оказался настойчивым. Взял, да и подал в съезд мировых судей апелляцию. Но на этот раз напирал на статью 111 того же устава. А в ней запрещается использовать навоз для укрепления берегов как материал вредный. Съезд состоялся в мае 1903 года. Приговор мирового судьи был отменен. Никитин признан виновным и оштрафован на 50 рублей.

Отчет как гостайна

С началом лета работы на Кутуме приостановили. Все потому, что гласные затребовали отчет у дноуглубительной комиссии. А та эти требования игнорировала. Впрочем, какая еще отчетность, если даже не велось подсчетов вынутого грунта. Да и глубину обновляемого водоема никто не мерил. Это выяснилось на заседании думы, которое состоялось в начале июня.

«Я обращал внимание думы на бессистемность дноуглубительных работ и на необходимость выработки общего их плана. Комиссия пробовала разные способы и не знала, на каком из них остановиться […] Эмиров сделал малюсенькую забойку и ее вскоре прорвало. Не знал, очевидно, того, что делал. Сделали забойку с обоих сторон. Опять прорвало. У моста повторилось тоже. Не знали, куда и как вывозить вынимаемый грунт, стали складывать у моста. Приостановили из боязни засорить весь город. Вздумали валить в Волгу шаландою – опять приостановили», — эмоционально выступал гласный Николай Жижин («АЛ», № 118 от 5.06.1903).

Все лето народные избранники пытались добиться отчета. Тщетно. А на Кутуме в это время была тишь да гладь.

«По углублению Кутума на бывшем думском заседании никакого доклада управой не представлено. Землесос бездействует, а наиболее удобное время ля работы проходит», («АЛ», № 199 от 14.09.1903).

Лобби торговцев

12 сентября 1903 года состоялось очередное заседание думы. Но лишь для обсуждения обращения торговцев Татарского базара. Жаловались они, что вход в Адмиралтейский затон у Царева занесло. Суда с товаром пройти не могут. А это плохо сказывается на их торговле. Попросили отправить землесос, чтобы, значит, устранить препятствие. Думцы разделились на два лагеря. Одни настаивали на продолжении Кутумской кампании.

«Произведенные уже в Кутуме дноуглубительные работы оказались продуктивными, следует их продолжить, не упуская удобного для этого времени», — аргументировал Аваков.

Другие думцы считали нужным «командировать» судно. В основном избранные по 6-му участку. Тому, где и находился Татарский базар. Спорили гласные долго. Но до голосования дело не дошло. Кворума не набралось. Пришлось через собраться еще раз. За Кутум свои голоса отдали 12 человек. А в пользу Адмиралтейского затона – 28. К слову, в составе думы того созыва было 80 народных избранников. Но свыше половины одновременно не часто являлись. Прогуливали. И им за это ничего не было.

Финал у этой истории таков: Кутум в 1903 году был отправлен в отставку. «Память Лионозова» перевели в затон. Видимо, у торговцев Татарского базара лобби было покруче, чем у Больших Исад. Ну и вспомним Евгения Никитина. Точнее, его штраф в 50 рублей. Дноуглубительная комиссия решила заплатить его из лионозовских денег. Так что гласный в накладе не остался.

«Неужели не миновали еще те блаженные времена, когда нага дума считала в порядке вещей платить из городского сундука крупные штрафы за виновников», — возмущались наши коллеги из прошлого («АЛ», № 128 от 17.06.1903)

Ирина Чернухина

В материалы использовались статьи газеты «Астраханский листок»(№№ 198 от 14.09.1902; № 240 от 8.11.1902; № 242 от 10.11.1902; № 244 от 13.11.1902; № 252 от 26.11.1902; № 261 от 6.12.1902; № 262 от 8.12.1902; № 266 от 13.12.1902; № 268 от 15.12.1902; № 22 от 29.01.1903; № 26 от 2.02.1903; № 33 от 11.02.1903; № 37 от 18.02.1903; № 38 от 19.02.1903; № 39 от 20.02.1903; № 40 от 21.02.1903; № 41 от 22.02.1903; № 43 от 25.02.1903; № 45 от 27.02.1903; № 71 от 30.03.1903; № 76 от 10.04.1903; № 104 от 18.05.1903; № 116 от 3.06.1903; № 117 от 4.06.1903; № 118 от 5.06.1903; № 128 от 17.06.1903; № 166 от 1.08.1903; № 173 от 10.08.1903; № 198 от 13.09.1903; № 199 от 14.09.1903; № 200 от 16.09.1903; № 201 от 17.09.1903) и журнала «Известия астраханского городского общественного управления» (№ 3 за 1903 г.)