Расплата за растрату: как в Астрахани казнокрадов судили

Суд встал на сторону казнокрадов. Поначалу. Со вторым так не получилось. Кара за расплату «трио» работников управы Астрахани все-же последовала. Уж очень настойчивым оказался прокурор.

Продолжаем рубрику «Пресса из прошлого». Это истории из жизни нашего города, подсмотренные в дореволюционных астраханских газетах (спасибо фондам областной библиотеки им. Крупской). Сегодня – об одном судебном процессе, который в местной прессе получил название «Дело Голубева и компании». Громком и резонансном.

26 сентября 1902 года по старому стилю, или 9 октября по-новому, в Астрахани состоялась выездная сессия Саратовской судебной палаты. На скамье подсудимых оказалась группа местных жителей, которых обвинили в присвоении и растрате казенных денег. Подсудимые свою вину не признали.

Героев здесь трое. Со знаком «минус» в данном случае. Хотя, как посмотреть. Это Г.П. Голубев, В.Е. Григорьев и Г.Е. Бурджаллов. Астраханские газеты не упомянули их имена и отчества. А отыскать в других источниках не удалось. Известно, что Голубев был членом управы. Это как сейчас начальник какого-нибудь управления администрации города. При этом он был еще и гласным думы. То есть, депутатом, по сегодняшнему. В то время можно было совмещать исполнительную и представительную ветви власти. Собственно, из думцев на два года и выбирали управцев. И платили им жалованье.

Голубев 40 лет прослужил в общественном городском управлении. Сначала в управской канцелярии. Затем был гласным. В первый раз его избрали в созыв 1883 – 1886 годов. За его кандидатуру было подано 28 голосов при проходной планке в 19 (избирателями тогда были далеко не все совершеннолетние жители города и голосовали выборщики за несколько кандидатов сразу).

Кроме членов управы в исполнительном органе города был целый штат сотрудников. Не одним же начальникам городскими делами заниматься. В управской канцелярии работали и два других наших героя. Григорьев – делопроизводителем, Бурджаллов – писцом. Последний, кстати, был потомственным почетным гражданином.

Как писали астраханские газеты, в конце 1896 года в управе было жарко. Повалили туда торговцы и с Астрахани, и с уездов. Торопились уплатить торговый и трактирный сборы за прошедший период и получить разрешение на торговлю в наступающем году. За это направление отвечал Голубев. Помогать ему могли бы другие управцы. Однако один заболел, второй прогуливал, а Сергей Бутков, как только гласные попытались возложить на него эту обязанность, подал в отставку. Так что Голубев все взвалил на себя. И подключил Григорьева с Бурджалловым, хотя те не имели права принимать от населения деньги. Ну а куда деваться! Аврал! Только 30 декабря 1896 года за 5 часов работы было выдано 799 документов на 25 571 рубль. То есть, более двух бумаг в минуту.

Спустя пару лет в городской казне обнаружился недостача более четырех тысяч рублей. Сумма приличная по тем временам. К примеру, все доходы Астрахани, в которой тогда проживало 113 тысяч человек, по бюджету составляли 1,2 миллиона рублей. Денег в городской кассе недоставало как раз за 1896 год. Началось расследование. В растрате обвинили Голубева, Григорьева и Бурджаллова.

На предварительном следствии управец в присвоении денег признался. Но на суде от этих показаний отказался. Мол, не правильно поняли. Не признали вину и два его «компаньона». Дело слушалось в Саратовской судебной палате. Допрошено было 33 свидетеля. Однако их показания были не убедительны. Да и Фемида, видать, была на позитиве. Взяла, да и оправдала «троицу». Но при условии возврата денег в казну.

Голубев с компанией материальный ущерб спустя время муниципалитету «погасили». Народный избранник своей должности в управе лишился. Коллеги-гласные отправили его в отставку. О том, чтобы баллотироваться в новый созыв думы, естественно, речи не было. На этом история могла бы и закончиться, если бы не прокурор. Ну не понравилось ему решение судий. Подал протест в сенат. Оправдательный приговор был отменен. Дело направили для рассмотрения в Саратовскую судебную палату, но уже в другом составе. Как говорится, мыло-мочало, начинай сначала.

Повторное рассмотрение состоялось 26 сентября 1902 года. О нем мы и расскажем. Благо, наши коллеги из прошлого подробно его освещали. Вновь были вызваны 33 свидетеля. Правда, к этому моменту семерых из них не было в живых. А еще один не явился, без всяких объяснений. Никто из тех, кто все же присутствовал в суде, напрямую не заявил, что видел, как Голубев клал деньги в карман. Отзывались об обвиняемом как о человеке добром, но доверчивом. Вот, например, показание гласного Сергея Буткова. Того, кто в тот авральный период отказался от членства в управе.

«Выдача документов и прием денег были обставлены невозможно, ужасный беспорядок царил среди выправляющих документы. Публика тесным кольцом окружала стол члена управы и писцов. Деньги за документы брали все и писцы, и посторонние, и даже управские сторожа […] По увольнении Голубева порядок продажи документов резко изменился. Операция была возложена на двух членов управы при артельщике», — отмечал народный избранник.

При таком варианте Бутков допускал возможность просчета до 100 рублей, ну может чуть больше. Но не тысячи с хвостиком.

Голубева защищал городской поверенный Купреянов. В своей речи он делал упор на те условия, в которых управцу приходилось работать семилетку назад. Мол, для выдачи разрешений на торговлю был отведен огромный коридор. Публика толпилась и теснилась. А деньги передавались и клались на стол без всякого счета. И немудрено, что его подзащитный запутался в счетах.

«1896 год был годом из ряда выходящим. Улицы все залиты. Вода размыла дамбу на свалочном месте, половодье было необыкновенное. Один астраханский городской голова при таких обстоятельствах, в критическую минуту, велел укрепить городские валы мешками с мукой, ему принадлежащими, и этим спас город от наводнения. Но Голубев мукой не засыпал валы. Он в течении двух месяцев день и ночь проводил на работах, от малейшего упущения в которых зависела судьба города», — говорил в своем выступлении Купреянов.

Григорьева и Бурджаллова защищал поверенный Вржесек. И его линия основывалась на выводах Купреянова.

«Если возможно лицу более или менее состоятельному, пользующемуся всеобщим уважением, избраннику местного населения, попасть в такое положение, что он окажется вынужденным к самовольным позаимствованием из чужих средств, то как же понять положение мелкого служащего с грошовым содержанием, с шестью детьми, вся жизнь которого не была скрашена ни доверием, ни почетом, а являлась тяжелой борьбой за кусок хлеба», — говорил Вржесек о Григорьеве.

И далее о том, что раз Голубев не подлежит наказанию, то и Григорьев, находящийся в его подчинении, тоже. Последний всего лишь робко последовал по пути своего начальника.

«В этом виноват тот удивительный порядок, скорее беспорядок, который царил в делах управы и при которой мало кто отдавал себе отчет в своих обязанностях. Ведь даже служители вместо того, чтобы подметать пол, иногда брали на себя обязанности кассиров», — убеждал судей присяжный поверенный.

Ну а Бурджаллова Вржесек и вовсе назвал «мелкой спицей в колеснице». И подчеркнул, что юридически и фактически прием денег по торговому сбору на его подзащитных не лежал. Григорьев брал деньги не как должностное лицо, а как частное. А вся путаница происходит от того, что он делал это в управе, где исполнял свои обязанности. А по обвинению в растрате Бурджаллова и вовсе нет никаких фактов.

Прокурор с такой постановкой вопроса не согласился. И пополнение растраты, по его мнению, не повод освобождать от ответственности казнокрадов.

«Деньги имели определенное назначение, писались расписки в получении денег на бланках управы. Далее по инструкции Григорьев и Бурджаллов не имели права получать деньги, а раз это делали, то несомненно превышали свои права. Среди производивших растрату соблюдалась иерархия. Каждый брал по чину. Голубев отмежёвывал львиную долю. Григорьев менее его, а Бурджалов поменьше всех остальных», — подчеркнул прокурор.

Что же касается положительной характеристики Голубева, то и здесь у прокурора было особое мнение.

«Здесь мы слышали, что Голубев – честный, доверчивый, неспособный на присвоение и вообще приступное действие человек. Но ведь этого недостаточно. Мы знаем, что у всех преступников бывают уголки души, в котором ютятся и добрые чувства. Личные добрые качества Голубева, о которых свидетельствовали его сторонники, хотя и располагают в его пользу, но те обстоятельства растраты, которые открылись, дают право увеличить его вину», — сказал прокурор.

И эти доводы показались суду убедительными. В этот раз Фемида к обвиняемым была не столь благосклонной. То ли поссорилась с кем-то, то ли не выспалась.

«Судебная палата, выслушав прения сторон и объяснения подсудимых, после продолжительного совещания, вынесла резолюцию. Признав Голубева и Григорьева виновными в пополненной растрате, решила подвигнуть взысканию в доход казны. Первого на 25 руб., второго на 10 руб.», — говорится в судебном решении.

Кроме того, суд постановил обоих уволить со службы. Впрочем, для Григорьева был вариант остаться при должности. При условии, что он отсидит в тюрьме 4 месяца. А Бурджаллова судебная палата оправдала.

Астраханцы Голубеву, надо сказать, сочувствовали. Отмечали его долгую и безупречную до сего момента службу на благо города.

«Главный виновник пользовался когда-то громадной популярностью и почетом в Астрахани, как один из стаи славных дельцов и добрый, всем доступный человек. Но все это прошло. Остался пострадавший отчасти и за чужие успехи человек», — писала одна астраханская газета.

Журналисты не раз упоминали главу города Ивана Плотникова, который не только возглавлял с 1894 года думу, но управу. А значит, царивший там бардак – его недоработка. Однако градоначальника к ответу, понятно, никто призывать не стал.

«На суде нас уверяли, что во времена Голубева в городской управе при выдаче документов на право торговли и промыслов, допускались невероятные беспорядки. Деньги получали кому только не лень было, даже швейцар и управские сторожа […] кто именно его (бардак) создал? Об этом защитник предоставил раздумывать судьям и обществу», — задавался вопросом наш коллега из прошлого.

Кстати, именно Иван Плотников был тем самым свидетелем, который на судебное заседание не явился. За это Саратовская судебная палата оштрафовала его на 25 рублей.

Ирина Чернухина

Для статьи использовались материалы газеты «Астраханский листок» за 26.11.1883 г. и номера за 1902 г. (№ 206 от 25.09., № 207 от 26.09., № 208 от 28.09., № 209 от 29.09., № 210 от 1.10., № 211 от 3.10. – даты по старому стилю).
Другие истории рубрики «Пресса из прошлого» можно посмотреть по ссылке.