Реклама
Когда время измеряется не секундами, а количеством песен в новом альбоме, то речь точно идет о музыкантах. Неважно, сколько вам было, когда вы придумали первую песню, 16 или 35 лет, важны эмоции, которые передаются сквозь года.
Корреспондент «Astrakhanpost» пообщался с одним из последних астраханских панк музыкантов, вдохновителем и участником группы «Шурупы», Виктором Коробовым. Мы поговорили с тем, кто выжил в мире закрытых границ и открытого интернета, оставшись верным своей музе – музыке. Зачем выпускать новый альбом и кто его слушает в 2021 году? Как изменился мир астраханской музыки за эти 15 лет и почему сейчас «век постмодернизма»?
— Здравствуйте, Виктор, расскажите о начале карьеры панк-музыканта? Как все начиналось?
— У меня в творческой жизни было два основных проекта: «Шурупы» и «Satorii». Но там группа уже 5 лет неактивна и ничего нового пока не планирует, поэтому расскажу про «Шурупов».
Я написал песню «Лето-2003» и выступил на школьном выпускном. После этого я примчаться в Камызяк к школьным друзьям, с которыми вместе учился в 6-м классе, Антону и Сергею. Мы решили, что создаем группу, которая в тот же день обрела своё название – «Шурупы». Мне тогда было 15 лет, и мы играли что-то близкое к панку, позже стали двигаться в сторону поп-рока с примесью панка. Группа была активна с 2003 по 2006 год, и за это время мы успели записать в домашних условиях и выпустить 2 полных альбома и 1 миниальбом. Наши песни появились на нескольких общероссийских сборниках, помимо огромного количества выступлений в Астрахани. Мы даже гастролировали в Москве. В том же 2006-м в группе начали меняться музыканты. После всех перипетий, я начал другой проект — «Satorii». Но спустя 13 лет, в 2019 году, мне пришла в голову мысль выпустить 3-й альбом «Шурупов», который получил название «Недоразумение». К концу 2019-го у нас было почти все готово, но мы показали его знакомому звукорежиссёру, и пришлось, фактически, полностью повторно перезаписать. В итоге процесс затянулся до марта 2020 года, а там вспыхнула пандемия. 8-го марта 2021 мы выпустили «Недоразумение» на всех стриминговых сервисах. И по сравнению с предыдущими записями, которые были слеплены на коленке в домашних условиях, этот альбом вышел очень крутым.
— Какими были первый и второй альбомы?
— Мы записали первый альбом у меня дома, «на коленке». Был микрофон на ножке от компьютера и электрогитара «Урал», которую мы купили за 300 рублей в Камызяке. Все было сломано: вместо нижнего порожка я вставил кусок степлера, а верхний — выпилил из зубной щетки, пришлось перепаять вход, потому что был советский пятиштырьковый аудио разъем. Вот на этом мы записал первый альбом, в котором было 17 треков. Все 10 дисков были распространены по друзьям. Тогда мы ощутили себя звездами и решили, что должны быть живые концерты. Встал вопрос о репетиционной точке и мы приложили все усилия, чтобы получить ее в «Имидже». В дальнейшем, мы перебрались репетировать в Красный зал АГТУ. У нас появилась певица Лена, и мы продолжили записывать второй альбом под названием «Глум». Только тогда появились первые общедоступные программы для создания и обработки музыки, и я сразу научился сводить треки. Мы придумали необычную обложку: на нее мы специально сфотографировались, это не Фотошоп( мы красили гуашью руки, и все перепачкались). Альбом я сам распространял: было 100 дисков, из которых 70 были проданы студентам АГТУ. В тот момент, к нам пришла Настя и сразу стало понятно, что она машина по производству хитов: если споет песню, то ее тут же все вокруг запоминают. Мы записали с ней пару песен и выкинули на музыкальные сайты. Сразу же пришло сообщение с предложением выступить в Москве и поучаствовать в сборнике. В итоге мы поучаствовали сразу в трех и поехали на фестиваль-презентацию одного из них.
— Как можно было попасть в сборник и как это распространялось?
— Это был 2006 год: альбомы распространяли по интернету, как физические копии. У кого-то были свои сайты, кто-то через «У кого-то были свои сайты, кто-то через «RealMusic» (https://www.realrocks.ru/ ). Механизм был peer-to-peer (файлообменнная сеть): ты с ними связывался, отправлял деньги, а они отправляли копию. Нас в сборник пригласила группа с Благовещенска, и мы с ними выступали на концерте в Москве.
— Как прошли гастроли в Москве?
— Наш барабанщик не пришел на поезд, и нам пришлось Настю за 2 суток учить играть на басу. По приезду в клуб в Москве оказалась невозможным отстройка инструментов и звука, потому что нас не впустили. В итоге выступление, по нашим ощущениям и стандартам, прошло плохо. Но зал подпевал, а мы смеялись и не воспринимали ситуацию всерьез. Со всеми нашими промахами «Шурупы» оказались лучшими на этом фестивале. После этого выступления наша группа распалась. Уже в Астрахани нам надо было выступить на фестивале «Молодежь улиц» и пришлось добирать состав. На тот момент мы считались хедлайнерами, и иногда нас представляли спец гостями. В процессе изменения состава «Шурупов» меня познакомили с Леной, так сформировалась группа «Satorii». Это мой второй проект, и моя большая музыкальная гордость. Я несколько раз уезжал в Москву, но каждый раз возвращался. Уже по стечению времени, после второй такой попытки, уже в Астрахани, мы созвонились с Антоном и решили выпустить еще один альбом. Параллельно мы давали акустические концерты. Однажды на ютубе я увидел видео Эндрю Хуанга «Альбом за сутки» (Andrew Huang «Album in a Day»), где они с Робом Скалоном за день сделали альбом с нуля. Музыканты пели и играли на всех инструментах сами, а время ограничивалось арендой студии. Я предложил провести такой эксперимент. Так родилась идея нашего нового альбома.
— О чем ваш альбом? Какие песни вошли, и как они создавались?
— О чем писали? У каждой песни своя отдельная история. Например, у меня были настольные игры и я предложил взять одну из них, она называлась «Рик и Морти». Мы смотрели смешные названия персонажей, Антону понравился один из них. Так появилась песня «Миссис холодильник». Следующая песня сформировалась из надписи на моей футболке «Epic fail». В итоге, в альбоме эти песни не изменились, и мы их записали за день. У нас есть песни из архивов. Я вспомнил свою песню «Кукуха» – это 18-ти секундный трек. Предыстория такая: сижу я в Москве и переписываюсь со старыми знакомыми: девушка, живущая в Андорре, рассказала, что ей поставили диагноз «тревожно-депрессивное расстройство» и «клиническая депрессия», жаловалась, как грустно жить; другая знакомая из Питера ошарашила тем, что у нее «что-то с головой, постоянно чешусь», прописали таблетки «от головы»; третья, москвичка , рассказала, что тоже с диагнозом и «проблемы с головой». Я написал песню в поддержку их состояний и разослал. Все посмеялись и поблагодарили за поддержку: смех тоже лечит. А вот известный напиток стал причиной появления песни «Чаю». В это время пришлось заниматься организацией концертов, и был проект «Амьюзика» (https://vk.com/amusica ), где я возил группы из других городов. Однажды краснодарская группа «Доза радости», после выпитого перед концертом чая, исполнила песню «В чайном трипе». Мне понравилась композиция, я переписал ее и начал петь на тусовках. В итоге, в любой компании она была популярна, но со временем поднадоела. Все ждали именно эту песню, а я хотел петь свое и решил написать чайную песню, которая будет нести кардинально другой смысл. Вместо доброй регги композиции получился перевертыш, который и вошел в альбом под название «Чаю». С точки зрения инструментов и записи, если убрать слова, самая мелодичная песня «Волны-убийцы». Она получилась в нашем стиле и основана на реальных событиях. Антон – ихтиолог и периодически ездил в экспедиции на кораблях. В одном из таких путешествий он оказался свидетелем любовного треугольника. В качестве поддержки друга он написал такую песню, которую я, в итоге, довел до абсурда. Мне всегда нравилась ситуация, когда никто не понимал, это серьезная история или мы дурачимся. Песня держит тебя в напряжении до конца. Никто не грустит, когда это слушает, кроме друга Антона, который вспоминает о своей неразделенной любви.
— Сейчас другая культура, как ты относишься к тем музыкантам, которые сейчас играют в вашем панк-стиле? Какие любимые песни?
— У нас есть и панк-рок, и поп-рок, и одна сплиновская песня. С самого начала мы выбрали жанр панк, чтобы было оправдание, чтобы не судили строго. На старте группа вообще не умела играть. Мы не то чтобы стесняемся, но хотим более легкого отношения к тому, что делаем. Этот альбом – недоразумение. Мы просто повеселились. Хотя есть такие панки, которые играют невероятно, например, «Sum 41». Но до сих пор у меня любимый альбом, который я считаю лучшим – это группа Dredg «The pariah, the Parrot, the Delusion» 2009г.
— На кого похожи современные ребята или кто похож на вас?
— В 2006 год, когда группа «Шурупы» попала на сборник, нас было мало, не было информационного шума. В интернете сайт realrocks.ru просто «бомбил» из-за того, что ты появлялся: сразу кто-то слушал. Тогда групп было мало, возможностей тоже. Записать свою музыку на компьютере – было большое испытание. Ассортимент музыкальных магазинов был скудным: сложно было достать нормальные инструменты. Тогда было начало 00-х и мы выбирались из последствий 90-х. Все были значительно беднее. Идти на студию было дорого и недоступно: ты должен был идти с чем-то готовым, у тебя нет вариантов для экспериментов. Репетиционных точек фактически не было, но оставалось огромное желание что-то делать. В итоге, групп с записями оказалось мало. От этого мы, с низким уровнем своего материала, оказывались на общероссийских сборниках и были популярны в Астрахани. Сейчас с таким материалом выйти – тебя заплюют, ты будешь абсолютно неинтересен. В наше время огромное количество людей получило возможность записывать. Я дома, мне никто не нужен: у меня синтезатор, бас, барабаны на семплах, все сделано и звучит круто. Ты не замечаешь разницы. Иногда даже некоторые живые банды записывают семплы, потому что здорово звучит, лучше чем живой басист. Если рассматривать современных молодых артистов, то Антон – поклонник группы «Кис-кис», там молодые девчонки-панкушницы. Последнее, что мне понравилось – группа «Аффинаж», но там уже взрослые дяденьки. Я считаю, что сейчас «перебор постмодернизма». Все построено на отсылках. Песни нацелены на то, чтобы вызвать ностальгию. Наша психология выстроена так, чтобы слышать что-то знакомое. Из-за этого создаются жанры, и мы пытаемся в них ужаться. Сейчас, слушая, условных «Пошлая Молли» и «Кис- кис», все угадывается. Когда «Гречка» берет песню «Отпетых Мошенников» и перепевает целиком, у нас нет отторжения. Но слушаешь молодые группы и говоришь сам себе: вот это вы взяли оттуда, один в один, вот это отсюда, и это сделано как будто целенаправленно . Я не против заимствований, не против аллюзий и постмодерна. Мне странно, когда это является самоцелью. Сейчас я, фактически, копирую одну малоизвестную песню у группы «Muse», но предстоит ее переделать. Мне нравится настроение и идея. Я меняю все ноты, но сохраняю структуру. Я вдохновляюсь и говорю об этом открыто.
— Это похоже на плагиат? Как ты относишься к нарушение авторского права?
— Сейчас это очень размытое понятие. Если покопаться, то все стоит на плечах великих. Там уже все придумано до нас. Есть грань: вдохновение против плагиата. По моему мнению, все дело в намерениях музыканта. Плагиат – это когда ты знал, что ты крадешь, и ты крал, чтобы из этого куска сделать свою песню популярной. Плагиат – это про кавер-версии. Во многих песнях «Metallica» есть строчки из песен колыбельных. Плагиат ли это? Они взяли из народного творчества мелодии, и им это ничего не дало. Этот пример заимствования, как художественный прием. Постмодернистские отсылки — это когда в свое вставляешь напоминание о чем-то старом. Либо в слова пытаешься вставить что-то знакомое. Огромный информационный шум в мире. Через него пробиться становится все сложнее. И люди из всей этой информации воспринимают что-то знакомое. Из-за этого век постмодернизма продолжает жить. Они воспринимают только то, что сразу даëт какую-то эмоцию: я где-то это видел, а это где-то слышал. Пробиться новому становится все сложнее и сложнее. Это ни плохо, ни хорошо: это вот так. Мне кажется, что современные исполнители берут постмодернизм как плохое заимствование: ты не слышишь за этими отсылками чего-то нового.
— Что сейчас происходит в астраханской музыке? Кто остался?
— Пандемия добила все. По факту все начало вымирать в те же 2006-07 года. Там был локальный пик: в России «бомбил» «А1», когда повылазила вся альтернатива. В Астрахани появился сайт «Арок» (http://www.arock.ru/), и на его фоне пошел бум астраханской музыки. Было множество концертов: старое здание «Даира» собирало 1,5- 2 тыс. человек на фестиваль астраханских групп. С 2012-13 года собрать, например, в Москве 200 человек было уже удачей. Если локально, то зал в 50 человек был успехом. Тогда культура другая была. Социальные сети серьезно все поменяли. Ты не мог поговорить просто так, надо было прийти на «Кировку» вечером и там пообщаться. От полного людьми «Имиджа» и «Даира» до полного отсутствия концертов и интереса был один шаг — распространение мессенджеров. Все это вкупе с постепенной переориентацией заведений: романтика ушла – пришла коммерция. Заведениям не выгодно в субботу зазывать на музыкальные рок-мероприятия. Это оказалась очень неплатежеспособная аудитория. Сейчас все «зафиналила» пандемия. По факту только кавер-банды выжили. «Anacondaz» и «Mireia» – это самые успешные группы, выжившие с того времени. Остальные группы иногда собираются, но это редко. Кажется, в Астрахани пропал социальный запрос на музыку.
— Почему «Шурупы» до сих пор записывают альбомы?
— В самом начале была мысль, что молодые люди создают группы, чтобы появился интерес у девушек. Как только у кого-то начинается личная жизнь, то группа разваливается. А там – обычная жизнь, работа, дети. Со времени создания группы «Satorii» я начал воспринимать музыку по-другому. В «Шурупах» – это время препровождения и повод пообщаться со старыми друзьями. Мы вместе собрались, записали и отправили песни друзьям в Камызяк. Я еще отдал 80 баксов чтобы альбом вышел на spotify и Яндекс.Музыке, чтобы его просто издали. Мне все равно, что альбом не послушают и не купят. Я уже получил все, что хотел: это процесс, эмоции, воспоминания. По факту, пришлось записать альбом в промежутке, когда я переезжал из города в другой город и менял работу: это был промежуток безработицы. Творчество всплывает, когда в других местах убывает. Когда я дописал альбом, то почти сразу познакомился с будущей женой. После этого ничего законченного не писал, не было необходимости.
— Создание песен — это необходимость?
— У каждого человека есть набор креативной энергии, и он сам выбирает, куда ее направить. У каждого что-то получается: либо песня, либо фотография, либо фильмы, либо дети. Для меня — песни. Они то же, что и дети. Метод реализации разный.
— Как твоя жена относится к творчеству?
Она мой главный фанат: понимает, зачем мне это надо. Это — самореализация. Это — радость.
— Где ты учился? Сейчас работаешь по профессии? Какая она, взрослая жизнь?
— Я учился в Лицей №1 в г.Камызяк до 6-го класса. Потом перешëл в ШОД. Затем поступил в АГТУ на «Защиту информации». Очевидно, что красный диплом ничему меня не научил. Только в январе 2020 я познакомился с «Шагом» и открыл в Астрахани филиал. Сейчас я работаю региональным директором этой Компьютерной Академии. Филиал стал крутым, и с этого года я получил повышение: открываю новые филиалы. Сейчас веду 10 новых филиалов по России. Работа съедает почти всё время. В том году, наконец, женился. Наверное, я вырос.
Неожиданно за 10-15 лет изменилось все: культура как отражение цифровизации и смены поколений. Социальный заказ на музыку изменился. Вчерашние молодые панки с длинными волосами сменили профессию и стали серьезнее. Уже обычный для нас, Instagram и Whatsapp, заменил мессенджер под названием «Кировка». А диски можно воспринимать исключительно, как элемент декора. Но музыка от Фредерика Шопена до «Шурупов» живет в одном городе в одно и то же время, и можно всегда выбрать, что слушать.
Портал проекта
