«Каждые 20 минут здесь спасается одна жизнь»: как «Инфоштаб» прошел «путь пациента» в больнице имени Силищевой

У нас было 2 десятка яиц, 53 тысячи солнечных батарей, 5,5 гектар земли под лепрозорием, полтысячи человек, отправившихся в интернаты из ночлежки и целое множество аудиторий всех сортов и расцветок, а также диктофон, фотоаппарат, заправленный бак автомобиля для поездок за черту города и 2 дюжины стиков для Айкос, чтобы можно было привести в порядок мысли после полученных эмоций. Не то чтобы это был необходимый запас для поездки, но если начал писать экскурсии-репортажи — становится трудно остановиться. Единственное, что вызывало у меня опасение — это детские больницы. Ничто в мире не бывает более трогательным, беззащитным и милым, чем маленькие пациенты. Я знала, что рано или поздно мы перейдем и на эту тему.

Так и случилось. «Инфоштаб» отправился на экскурсию в Областную детскую клиническую больницу им. Н. Н. Силищевой. Нашим гидом стал главный врач Юрий Яснопольский. Мы очень надеемся, что наш репортаж будет иметь исключительно просветительский характер и никому из читателей не придется использовать полученную информацию для навигации по больнице в практических целях, однако никто не застрахован, к сожалению, от болезней, поэтому, возможно, мы принесём вам не только интересную информацию, но и реальную пользу, чему мы всегда в таких случаях чрезвычайно рады.

Как писал наш старший коллега Александр Минкин, кладбища богатеют, когда нищают больницы. Судя по тому, что предстало нашим глазам в следующий час, как мы переступили порог ОДКБ – тут делают всё возможное ради бедности кладбищ. И это тот случай, когда мы искренне рады чужому обнищанию. Правда, как Москва не сразу строилась, так и больница им. Силищевой не сразу стала той, что предстала нам. По словам Юрия Валерьевича, занявшего свой пост два года назад, чтобы выстроить нынешнюю систему работы, ушло полтора года, поскольку изначально больница строилась как учреждение соматического профиля, не предполагающее такого потока пациентов. Что за система? Самое время начать наш рассказ.

ОДКБ не сразу строилась

Вся соль нашей экскурсии в том, что мы прошли «путь пациента». И если у самурая только он, без итоговой цели, то у пациента она есть и весьма конкретная – выздоровление.

«Каждый день каждые 20 минут здесь спасается одна жизнь. Мы это посчитали по количеству детей. Пока мы с вами готовимся отправиться в наш пресс-тур, уже кого-то спасли в реанимации», — зашел с козырей наш путеводитель. Пока мы переваривали полученную информацию, а она, надо сказать, пробрала до мурашек – вы только представьте, пока мы ищем в сумке медицинскую маску, ставим на беззвучный режим телефон, включаем фотоаппарат и диктофон, где-то в ста метрах от нас спасается жизнь ребёнка, -началось наше путешествие.

Еще немного цифр. Через экстренное приёмное отделение проходит 300 человек в сутки. Всего за год больница принимает 100 000 детей. То есть, если учитывать, что всего в Астраханской области 210 000 детского населения, то каждый второй ребёнок заходит через дверь экстренного приёмного отделения.

Вся логистика начинается от шлагбаума.

«Там написано – регистратура, но на самом деле это сортировочный пункт. Когда мы так и написали, все почему-то проходили мимо, не останавливаясь. Написали «регистратура». Люди видят привычное слово, как в поликлинике, и понимают —  надо сюда подойти», — вспоминает руководитель медицинского учреждения.

В регистратуре медсестра направляет ребёнка в конкретный бокс к концертному специалисту. Когда началась пандемия, возникла необходимость разделить потоки пациентов. Эта система работает и сейчас. Есть отдельная зона, где сидят дети с переломами, травмами, а пациенты, у которых, скажем, аналогичные беды, но вдобавок к ним, температура или сыпь, то есть признаки инфекционных заболеваний, маршрутизируются со двора в отдельный бокс. А еще есть плановое приёмное отделение, расположенное в совершенно другом крыле здания. Это сделано, чтобы не было пересечения потоков.

Все боксы сквозные, в один ряд. Люди сидят только в коридоре снаружи. Такое расположение позволяет разделить потоки и не создавать скученности в центральном коридоре. После опроса медсестрой по определенному алгоритму пациента направляют в конкретный кабинет, если требуется дополнительная диагностика, ребёнка насквозь через свой бокс врач проводит в средний коридор, где сконцентрирована вся диагностическая служба, работающая круглосуточно: КТ, УЗИ, лаборатория, операционная экстренная, 3 операционных, перевязочные кабинеты.

Если ребёнку требуется госпитализация, он обращается в соответствующее окно. По словам Юрия Валерьевича, процесс оформления занимает не более пяти минут, а если это экстренная ситуация, когда требуется оказание помощи сразу, то ребёнка сначала везут, потом всё оформляется.

Отметим, что согласно программе госгарантии неотложную помощь должны оказывать в течение двух часов. Но в больнице им. Силищевой решили, что так не пойдет и выставили себе планку в 20 минут, а если ребёнку требуется больше этого времени, то его кладут в стационар и там дообследуют. Основной поток пациентов обычно фиксируется с шести вечера до полуночи. Поэтому утром на приёме сидит один хирург, один травматолог, а к вечеру подключаются ещё по двое.

«Мы думали очень много, почему так. Болезни время не выбирают, но, наверное, дело в том, что вечером родители приходят с работы», — отвечает на наш вопрос сегодняшний гид «Инфоштаба».

Код красный

Первая наша локация — противошоковая или кабинет неотложной помощи. Там разработана система кодирования. Если ребёнок находится в состоянии клинической смерти, например, то ждать, пока его поднимут в реанимацию, времени нет. Поэтому всё организовано тут, на первом этаже.

«Видите, тут уже кислород, вот пульты. Запас кислорода каждый день обновляется, потому что в любой момент может поступить ребёнок, которому потребуется эта помощь», — поясняет Яснопольский.

В чём смысл этого кодирования? Есть красный код: остановка основных жизненно важных функций, нет дыхания, сердцебиения. Медсестра заводит ребёнка и начинает реанимационные мероприятия самостоятельно, включает кислород, у неё здесь есть мешок Амбу, дефибриллятор. Но она параллельно звонит в реанимацию и говорит – красный код, приёмное отделение. Реаниматолог знает с каким чемоданчиком, который всегда наготове, нужно спуститься. Реанимации, их три, находятся в разных частях больницы. Опытным путем просчитано по времени, из какой быстрее может прийти врач, и с ней и настроена связь отсюда. В каждой реанимации дежурят по два реаниматолога, а в одной ещё и анестезиолог.

Есть жёлтый код: нет угрозы жизни, но состояние ребёнка не стабильно. Реаниматолог слышит — желтый код, и снова знает, что нужно взять.

Зелёный же код означает, что просто требуется консультация реаниматолога, чтобы определить порядок госпитализации.

Всё идет по плану

Перемещаемся в плановое приёмное отделение. Раньше оно располагалось в другом месте, где сегодня поселилось МРТ, появившееся в больнице в 2020 году. До этого детей возили в частные центры, и это было крайне проблематично, ведь те дети, кому он нужен – тяжелые пациенты, зачастую лежат в стационаре нейрохирургического отделения. Представьте, у ребёнка несколько операций за плечами, он подключен к аппарату ЭВЛ, а его нужно везти куда-то, чтобы сделать МРТ. Получить оборудование удалось благодаря нацпроекту.

Но вернёмся в приёмное отделению. До переезда это был большой холл с диванами, и всегда слышались жалобы и собирались очереди.

«Мы не могли справиться с этой скученностью. Теперь это просто сквозной коридор и больше ничего. И — проблема решилась», — говорит наш путеводитель.

Ребёнок заходит, здесь его регистрируют, осматривают специалисты и он поднимается уже в отделение. Важный элемент этой схемы – организованная запись в единой информационной системе «ПроМед». Маленький пациент обращается в территориальную поликлинику, ему ставят диагноз, врач территориальной поликлиники создаёт бегунок с анализами и даёт специальный перечень правил подготовки. Ребёнок, сдав анализы, приходит в ОДКБ к конкретному времени, его осматривают врач и анестезиолог. И если всё в порядке, его забирает санитарка в отделение. Если вдруг не хватает какого-то анализа или забыли пройти осмотр какого-то врача, домой не развернут – организуют это на месте силами больницы. Интересная деталь. Бытует мнение, что по пятницам ложиться в больницу без толку, мол, до понедельника просто так пролежишь, но сейчас в рамках «Стационара одного дня» операции делаются в день госпитализации, даже если это пятница.

«Что, правда, ребёнок пролежит в больнице один день?», — удивляемся мы. Правда, отвечают нам, сегодня операция — завтра с утра домой поедет. 2100 операций в год делается по этой системе, то есть 30% от всех хирургических вмешательств, проводимых в ОДКБ.

Родители могут лечь вместе со своим ребёнком в больницу вне зависимости от его возраста, собрав все необходимые документы и анализы, для родителей детей младше четырех лет – это бесплатно. В ОДКБ говорят, что примерно треть пациентов лежат вместе с родителями. Пускают даже в реанимацию.

«В открытой реанимации есть практический смысл. Родитель обучается уходу. Представьте, новорождённый ребёнок недоношенный весом полтора килограмма, он на аппарате. Мама учится, как кормить, как подмывать. Ну и, доказано уже, что ближе мама – быстрее выздоровление», — уточняет Юрий Валерьевич.

Спокойствие, только спокойствие и немного психологической помощи

Далее отправляемся в святую святых – операционную. Пока поднимаемся на лифте, немного волнуемся. Каково же пациентам? Выясняется, об этом в больнице побеспокоились тоже.

Как вы представляете себе подготовку к операции? Спойлер: и как оно раньше и было. Ребёнок поступает, его раздевают догола, сверху простыночкой накрывают и через коридор везут, он орёт, привезут орёт, ему ещё уколы делают премедикации и — сразу в операционную. В операционной перекладывают, фиксируют и начинают вводить наркоз. Страх, ненависть и никакого Лас-Вегаса.

Как это происходит сейчас. Ребёнок вместе с мамой поднимается в комнату, где их ждет психолог. Он даёт ребёнку кислородную маску и говорит: вот, смотри, маска, попробуй, подыши. Мерит маску сам. Малыш понимает, что эта штука совсем не страшная. Анестезиолог заходит за ребёнком, забирает его в соседний кабинет и даёт точно такую же маску, сажает рядом с собой в одежде, и пациент сидит и дышит, но эта маска уже с наркотическим веществом, он начинает засыпать. Когда малыш погрузится в объятия Морфея, его раздевают, делают операцию, после обезболивают проколы, чтобы когда он проснулся, ничего не чувствовал, перекладывают на каталку, отвозят к маме. Он открывает глаза — опять видит маму. Не было никаких уколов, не было никаких стрессовых ситуаций.

«Ребенку не должно быть больно», — говорят в больнице. Похоже, это главный девиз медучреждения.

Помимо работы с детьми также проводится психологическая поддержка и родителей. Порой она им даже нужнее. Кого-то достаточно просто успокоить, пожалеть, а кому-то нужно чуть больше информации.

«А не бывает таких ситуаций, когда вот вы начали работать с родителем, а он пытается ещё какие-нибудь психологические проблемы решить?», — не могли не спросить мы. Оказалось, не зря. Говорят, и такое бывает.

В больнице в приоритете микрооперации в рамках проекта создания центра малоинвазивной хирургии, запущенного в 2015 году.

«Мы решили, что детям нельзя делать разрезы, нельзя наносить травмы операционные, нужно всё минимизировать. И поэтому начали использовать современную технику, обучили специалистов, приобрели оборудование, которое позволяет выполнять малоинвазивные вмешательства, чтобы лишний раз не травмировать ребёнка, не делать разрезов больших, не оставлять шрамов, рубцов», — поясняет гид «Инфоштаба».

Люди в белых халатах

Если соединить мудрость Антона Чехова и Александра Пушкина и несколько перефразировать их утверждения, то смеем заявить, что в больнице всё должно быть прекрасно: и профессионализм врачей, и отношение к пациентам, и техническое оборудование, и внешний вид палат, потому что можно быть хорошим специалистом и думать о красе стен. Так, в ОДКБ в паллиативном отделении, в палатах для неизлечимо больных детей, среди которых, например, пациенты с врожденными пороками и тяжелыми случаями ДЦП, играет музыка Моцарта и нет больничных условий: никакого запаха хлорки или белых стен.

В начале года после ремонта открыли отделение аллергологии. Там тоже красиво разукрашены стены — ну, чисто детский сад, а не больница. Аналогичная работа проведена в нескольких палатах хирургии — несколько палат разукрасили так, чтобы они были не похожи на больницу. Сейчас в планах провести такую работу в травматологическом отделении, которое ждет вскоре ремонт.

Генрих Гейне утверждал, что единственная известная ему красота — это здоровье. В таком случае мы побывали в одном из самых красивых мест города и речь, конечно, не о рисунках на стенах.

Резюмируя наше путешествие, Юрий Валерьевич делится своим девизом: «Детей надо любить, это же детская больница. Это самое главное. Надо любить не профессию, а именно детей. Потому что какой бы я ни был профессионал, как бы я хорошо не оперировал, я же могу причинять боль и сказать — терпи, потерпи немножечко, сейчас я ещё чуть-чуть тут доковыряю. Нет, надо именно любить детей, чтобы сделать так, чтобы ребёнок вообще ничего не почувствовал. Вот поэтому наши врачи и отличаются от других».

Спасибо вам, люди в белых халатах, за то, что вы – настоящие люди! Вы спасаете жизни детей, а значит – наше будущее. Пока в регионе есть люди, относящиеся так к своей работе, у региона есть надежда на выздоровление.